Все цитаты из книги «Кошка с Собакой»
– Это я лажанула, дядя Вова, мой косяк, – честно призналась собака.
– Не пизди-ка ты, гвоздика! Вы всегда в курсе всего, а тут время сказать не можешь?
– Ага, и про протеин не забудь ему напомнить!
– Я беру печёнку всю, – с порога проорал он.
– Да так, что-то как-то прохладно стало. Может, в другое место поедем?
– Я мокрый как мышь, – всё ещё находясь в плену остаточных сновидений, сообщил я.
– Помощи нам ждать неоткуда, вся надежда на собственные силы. Поэтому, действуем жёстко и наверняка!
– Всё. Подшился. В смысле, женился. Точнее женюсь.
– Пиздюлями это пахнет, – говорю. – Ты что, все деньги просадила?
Мы взяли курс на ближайший спортивный магазин, где я купил два комплекта формы и на всякий случай ещё одни кроссовки. Продавец попался толковый и всю амуницию подобрал мгновенно.
– Давай, я приглашаю своего прораба на брифинг. Такая формулировка устраивает?
Ну, всё, началось, как всегда интеллигенция своим соплежуйством начала разброд и шатания, вылившиеся в народный бунт.
– Что-то меня так поднакрыло, – сказала кошка.
«Ну, теперь пиздец тебе дедушка», – подумал я.
– А приставать не будешь? – игриво спросила она, заулыбавшись.
Я пристегнул её на поводок, нацепил намордник. Кошку решил взять на руки.
– Кофе – зашибенный! Как ты его умудряешься делать?
– А если припрёт, то уж старайтесь на своих языках выражать эмоции.
– Ну, чего уж сдерживать? Толкайте… Как Садко – пня под жопу и за борт. Гусли только не забудьте дать с собой и самоучитель.
Животные радостно встречали его одобрительными возгласами.
– Вовка позвонил, переболел ветрянкой. В его возрасте, сама понимаешь… Ну и приглашает сегодня раскатать партию.
– Как в чём? Осознал… Встал на путь исправления. Впредь обязуюсь и так далее…
– Ну, напряги мозг, Финляндия – это недалеко, вспомни уроки географии! – Вован был какой-то подозрительно настойчивый.
И началось. За десять минут я поймал семнадцать хвостов. В основном, это была корюшка, хотя попалась одна приличная плотва и ещё три окуня. Подбежала собака.
Слава Богу, дверной трафик отсутствовал, или, говоря по-русски, никто не входил и не выходил в этот момент из магазина!
– Надо ещё прибраться после твоих вчерашних похождений – вечером дядя Вова в гости приедет, – напомнила собака.
В отпуск так в отпуск. Ебись оно всё конём! Решил съездить на юга, дикарём. В одиночестве. На хуй «пассажирок», только я и животные. Куда же я без них? Пропаду, к хуям собачьим! Эти не подведут, помо…
– Ну, знаете… Завещание тоже на вас составлять?
Я ушёл, не дослушав. Дома всё то же самое, но в более доходчивых выражениях, мне предстоит выслушать от кошки. Пропади они все пропадом с этим футболом.
– Ну ладно, буду ждать, спасибо ещё раз за цветы.
«Андрю-ю-юша, в раз-рез!» или твоё любимое: «Гарик, отдай!». Ты представляешь, что там начнётся? А если ещё судья из Москвы?
– «Ну, здравствуй, Афанасий, здравствуй, голубчик».
– Не переживайте, всё при вас вскроем и распечатаем.
– Если еблищем к солнцу встанешь, то от меня направо, почти на девяносто градусов.
Бляха-муха, зря я про эту спираль. Напрягся богатырь.
– Очень хочется посмотреть футбол вживую, на стадионе…
О чём я думаю?! Какие, в пизду, государства? Как же мне хотелось сейчас объяснить Марине всю правду, чтобы не мучалась она, не гоняла эти думки по голове. Уж она-то прекрасно знает, что я был за чело…
– Да закройте вы обе рот, хуже собак, честное слово. Итак тошно, вы ещё тут рты поразевали. Дождитесь очереди, там и разевайте!
Я ещё раз внимательнейшим образом перерыл всю кухню сверху – донизу и справа – налево.
– Ну, чё вы как не родные? – шёпотом спрашиваю у них.
Наконец, Марина вышла и прошла туда, куда я её минуту назад зазывал. Я двинул следом.
Для физкультурницы её мысль была слишком разветвлённой и глубокой, я даже подумал, что за её плечами что-нибудь помощнее Лезгофта.
– Ну, слава яйцам, что хоть тут понимаем, что к чему.
– Посуду убери лишнюю, а то видно, что не один ты тут корюшку ел.
– Куда сосисок-то столько? – вместо благодарности услышал я с порога от кошки.
– Сторожите. Тут денег – тьма, – обозначил я задачу кошке с собакой.
– Ну ты хорош, нечего сказать… – оценила моё состояние собака.
– Старик, ты как? – спрашивает явно с трудом.
– Алес капут, цурюк нахаус, – вынесла приговор кошка.
– Примат – это не оскорбление. Так же как и упоминание о национальной или расовой принадлежности.
– Занята моя зазноба, сейчас вкручивает своему жениху про любовь до гроба, а потом приедет.
– Погоди, Иван-царевич, может, я тебе ещё пригожусь.
– Да брось, у меня шерсть тёплая, на крайняк иглу сложим – жилище эскимосов, – отвечала та.
– В рот ладно, главное, чтоб в жопу не давала!»
И, захохотав, кошка повесила трубку. Вот ведь сволочь! Ладно, сейчас вам будет ёлка с колбасой…
– На всякий случай напоминаю, что рабство отменено.
– Это до поры до времени, не может организм столько выдерживать!
– Секс – это командная игра. Я жене своей всегда так говорю. Ты, мол, подруга, стоишь на воротах, а я забиваю. Ну или ещё можно какое-нибудь сравнение подобрать, сейчас что-то ничего в голову не лезе…
– Да я не хотел обидеть вас, понятно, что житуха – не сахар.
Вернувшаяся с работы Света долго бродила где-то в районе кухни. Наконец, после умоляющих взглядов кошки (до матча оставалось минут двадцать), я встретился с ней в коридоре.
– Киса, киса, – подруга протянула к ней руку, чтобы погладить и заодно снять нервное напряжение.
– Нет, она – немая с детства, родовая травма.
– Строительство – это, конечно, шутка. У нас водка может употребляться за обедом в качестве аперитива. А так, чтоб сильно зашибать…
– Это он из-за нецелостности натуры, – объясняет собака. – Да и после таких жертвоприношений Бахусу трудновато держать какую-то одну линию рассуждения. «Ментальный тремор», как я это называю.
– А туда же, куда и я. Они у меня обе, что собака, что кошка, в этом вопросе соображают как надо.
Быстро раздевшись, я ворвался в комнату. Там сидели: Екатерина Ивановна – явно чем-то расстроенная, Иван Иванович – подозрительно-испуганный, кошка – сияющее-ликующая.
– А я ща ему в галоши насру, вот тогда по-другому запоёт.
Закрыв за Андреем дверь, я устало присел на стул в прихожей.
– Не ревнуй, она мой старый друг, да и если я ничего не путаю, у тебя тоже вроде жених имеется, как штампик на пелёнке.
– А ты не жаловался? – заигрывающим голосом интересуется.
– Ну, меня она точно кусать не будет, – заверил я девушку.
– А, может, я на что сгожусь? Ну, хотя бы, проводником.
– Отец, я бы половину оттянул за тебя, но сам условно… – мужик, подбадривая, подмигнул и извиняюще развёл руками.
– Да тут до меня недалеко! – главное, чтобы она оглобли не завернула. Сила и натиск.
– Пошли вместе, – согласился я. – Это справедливо.
– Дяде Вове респект – повеселились от души.
Статистика – это всего лишь один из многочисленных способов скрыть сермяжную правду. Только масштаб соответствующий. Большой. Если взять и посчитать всех моих знакомых, то неженатым оставался только …
– С собой у меня только собака и … – я хотел сказать что-то вроде «хуй», но собака вовремя пихнула меня в ногу.
– Ну да, опять всё растянется на неопределённый срок, – Гена сокрушенно закачал головой. – Я не люблю, когда вот так вот, по ходу пьесы начинают придумывать что-нибудь. Вечно какая-нибудь залепуха в …
Только кошка может так беспардонно вмешиваться в личную жизнь.
– Не ссы, – успокоил я его, наконец. – Всё заебок! Корюшки привёз.
– А что ты мне тычешь, что ты тычешь, дома тыкай, внукам своим, ведьма.
Дверь открылась. И куда я раньше смотрел? Такая классная баба!
– Нам показалось сначала, что она подпорченная.
– Жаль, что так вышло всё, – Марина хлопнула расстроенными глазами. – Ну, ты всё же не забывай…
– Ой нет, вы что, вдруг она покусает кого-нибудь?!
– А я еду, звонок. Ну, думаю, неужели вспомнили про меня? И начинаю с благодарностей, а тут мне: «Требую эвакуацию!».
Бляха-муха! Я ж дома уже дней пять не ночевал!
– Подъём, банда! Нас ждут великие дела! – попробовал я всколыхнуть всеобщее сонное царство. Царство реагировало предсказуемо: потягиваниями и ворчанием. Не торопясь, добрели до машины. Ехали очень пл…
– вагоны пришли, но пол – полное говно. Надо чинить самим, потому что их и так достали за взятку, а других нет и не будет.
Так вот в чём дело! Жаль, конечно, но против лома нет приёма. А другим ломом быть, если честно, не хочется.
Дед как стоял, так и ёбнулся прямо со стаканом. Хорошо Екатерина Ивановна была в самой дальней комнате!
– Не, не в этом смысле. Реальность, как таковая, безусловно есть. Но наполнение этой реальности, причём, не физическое, а именно взаимодействия объектов внутри реальности – нереальны.
– Ты время не проеби, уже без пятнадцати, – кошка напоминает.
– Ракетчик – миньетчик, – ответил мне на это десант и встал в стойку.
– Слушай меня стоя! Я разрешил взять деньги с собой и потратить на дело! Шмотки-хуётки, ещё какие-нибудь ваши бабские замороки, но не проёбывать их как Достоевский. Ты хоть его читала?
– Поминки справили сразу. Главное же повод…
– Чего-чего… Сыр, колбаса. Колбаса, кстати, хорошая.
– Сразу дали! Я им, правда, открывать не стала, они снизу под дверь просунули. Ты дальше слушай! Через час опять звонок, пришли за другого кандидата агитировать.
В книге полностью сохранен авторский стиль
Открывается дверь, на пороге Марина. Тоже, кстати, ничего себе баба.
– Меня не впутывайте в это. Сегодня футбол. Он – реален.
– Боюсь уколов, – честно отвечает. – Вдруг инфекцию занесут.
– А ты думал! Тут всё по Сабанееву. На какую рыбу хочешь?
– Как платят, так и работаю. – Без всяких эмоций отвечал продавец. Я начал медленно закипать и, чтоб отвлечься, представил, как в оставленной мной сауне веселятся кореша. Почему-то это возымело совсе…
При упоминании о ёлке собака зарычала. Натасканная, видать. Надо бы её нейтрализовать на всякий случай. Я свистнул.
– Лёша, у тебя там женский голос. Что ты молчишь, кто это?
Собака на меня смотрит: ну-ну, типа, ты ещё попизди. И тут как гавкнет. Мамаша любознательная, аж сумку выронила.
– Жаль, что всё выжрали, – выдохнул он с дымом, обращаясь больше к звёздам, чем ко мне.
Кое-как собрав ледобур, начал бурить. Когда бур провалился, аккуратно извлёк его и положил рядом. Шумовкой прочистил лунку. Пока всё получалось неплохо. Из ящика достал удочку, банки с наживкой.
– Теперь я надеюсь, ты поняла, кто ответил тебе по телефону?
– Вы бы хоть предупредили. Телефон изобрели как раз для таких вот моментов. Да и не пью я больше.
– Да убавь ты свой телик, орёт же как подорванный, ещё и дверь расхлебястал!
– За нас не переживай, мы разберёмся, когда и что нам делать. Появимся в нужный момент.
– Самообразование, – с достоинством отвечала она.
Марина дремала. Кошка балдела. Собака романтически молчала, думая, видимо, о лете. Ёлки не было.
Доктор долго изучал негатив, иногда шевеля губами, как бы беззвучно споря о чём-то сам с собой.
– Неплохо разрядился, только дёшево как-то мост продал.
– К сожалению, это была вынужденная контратака, скорее по необходимости, чем от храбрости.
– Мы поженились, – гордо, но с диким акцентом, добавил её муж.
– Ну и спрашиваем, что случилось? Мужик говорит, что у него собака уже два дня лежит – не встаёт. Он не знает, что такое. Мы помыли руки, проходим. В углу лежит собака, порода – колли, и сразу видно,…
И тут я блеванул. Когда спазмы в желудке закончились, я обтёр рожу снегом, достал водку и прополоскал горло. Пару секунд поколебался – сплюнуть водку или проглотить, но всё-таки выплюнул. Без происше…
– Хорошо, – Серёгу понесло на разговоры. – А вот почему у нас коммунизм не построили?
– Твои документы подадим, как бы по бумагам ты будешь учиться. Прикинь, всё по-шпионски! «Никогда не говори никогда» и прочие подвиги разведчика.
– Да почему сразу террор? Для каждого конкретного случая существует своё уникальное решение. Тут как в шахматах – иногда жертвуешь фигуру, а иногда делаешь рокировку.
– Как-то слишком просто и потому примитивно.
И ещё меня нереально выворачивает от слова «внутренний»!
– Финны все такие «стремительные»? – тихо спросил я.
– Вот! – она не дала мне договорить. – А сейчас живёт куча людей, даже не знающих кто это!
– Не, ребята, я – не ваш. И ёлки у меня тоже нет.
– Давайте, нейтрально-актуальный сюжет – про погоду на сегодня.
– Всё, на что меня хватит – это на жилетку. Из ваших шкур. А если будете доставать, то дальше варежек никаких реинкарнаций.
– Я планирую уехать на неделю, но у меня живут кошка с собакой, хотел попросить… – я не успел договорить, как сосед меня перебил.
– Пристегнитесь, – предупредил я и надавил на «гашетку».
– Да как обычно, ничего постоянного, сейчас одна прибилась, иногородняя.
Судя по тому, что в кухню вошли кошка с собакой, настал «нужный момент».
– Чё-то рыбой не пахнет… – разочарованно протянула она.
– Сейчас дойдём и до этого. Но сначала я про то, что не надо, расскажу.
– Какие уж тут намёки! В смысле непонятности как раз всё понятно, ещё немного и «физкульт-привет», в плане «до свидания».
Ну что про них сказать?… Это не звери – это сволочи!
– Все респекты бабушке и продавцу. – Честно сдал виноватых я.
– Кто сказал, что у меня руль? У меня штурвал!
Как и всё сказанное ею, в последнее время я нашёл этот довод нелепым.
– Да нет, помню-помню. Погодите, дайте сумки разобрать со жратвой.
«Ну всё, – думаю, – конец романтике. Вот она – правда жизни!»
– Я, честно сказать, тоже хотел на работу…
– Здрасте – началось, а тебе-то что надо? Ноутбук?
– Принимаются только конструктивные идеи.
– А меня вот хрен переделаешь, – гордо вставила кошка.
– Да, неплохой рассказ, – похвалил я вежливо.
– На какой самолёт? – ничего не понимая, спросила она.
Я пошёл к стойке, выполненной из брёвен, покрытых бесцветным лаком.
– Мариш, всё хорошо. Это не то, о чём ты думаешь! – горячо затараторил я.
– Не помню, – честно признался я. – Может, сама прибилась…
– Приезжаем, где-то на Охте. Райончик так себе: старые дома, всё разваливается, – начала Надя.
– Как-то неестественно, если прямо так сразу и расстанемся… – грустно сообщаю ей.
Когда я складывал посуду в посудомойку, появилась Марина.
Мать Марины укоризненно посмотрела на мужа, но промолчала.
В машине все заговорили сразу, и первые несколько минут стоял дикий гвалт. Наконец, я не выдержал:
– Слава Богу, нет. Но у тебя в доме живут животные. Это потенциальный источник различных глистов и блох!
– По-о-ботрёмся, – передразнила кошка. – Мозги уже стёр, похоже!
Дал я водиле на прощанье по морде. Деньги правда не забрал. Довёз ведь… Всё по-чесноку.
– Загород, вестимо, – это кошка входит в поэтическое настроение.
– А я предлагаю сразу же в профессиональный бокс, – предложила кошка.
– Достаточно, и я хочу чтобы счётчик и дальше щёлкал.
– У тебя праздник был. И вот с опозданием, но всё же вручаю букет!
Я крепко задумался над этим. И не в контексте алогизма сказанного, а просто эта фраза, как катализатор, долбанула мне по мозгам. Сейчас приедут девчонки, красивые, чуткие, хоть женись сразу. Но всё э…
Когда через мои руки прошло ёлок двадцать, я убедился, что они действительно были «всэ как на падбор», а именно – уёбищные.
Утро как всегда начинается с поиска чистых носков. Такова плата за холостяцкую свободу – ещё одного демократического завоевания современной эпохи, в моём представлении находящееся где-то между горой …
– Ну и как? – спросил я, не оборачиваясь – дорога и впрямь была паршивая.
В районе Гостиного Двора попадается неплохой экземпляр. Приближается, о чём-то на ходу болтая по мобильному. Я сбавляю шаг. Не вклиниваться же в разговор, вдруг она детям спокойной ночи желает? Боги …
Не помню уже, где я её подцепил. Вроде на улице. Видимо, мама её не предупреждала об опасности таких знакомств. Да и судя по всему, девочкой она была не особо послушной. Или нет? Не, не помню, как вс…
– Это льстит моему самомнению. Оно разрастается просто как на дрожжах.
– Я водку не пью! – как-то нервно она меня перебила.
Опять звонок. На этот раз Москва – столица нашей Родины. В Москве всегда всё лучше знают. Там всегда готовы дать совет и пожурить, если надо. Могут даже совсем запугать, пообещав приехать и разобрать…
– Я, когда служил в армии, – начал он очередную побасенку, – тоже думал, что там бромом всяким еду обрабатывают. Знаете, ничего подобного. После полосы препятствий и марш-бросков никакого брома не на…
– Об одном прошу, – умоляюще обратился к ней я, – давай без мозгоклюя!
Тётя нервно перетоптывалась недалеко от магазина.
– Опять увлёкся – лиричное, бля, настроение. Ну хули, стою как Гойко Митич. Торжественно и качаясь. По сторонам смотрю. Смотрел-смотрел и, махнув рукой, побрёл в направлении вокзала. Шаг мой был тяжё…
– Ну хорошо, хорошо, – сдалась она. – Давайте думать…
– Ну, теперь вкратце по вчерашнему вечеру – что было? – я начал постепенно пододвигать беседу к чёрной дыре, зияющей в моём мозгу.
– Неужели вы думаете, что мы тут стоим и впариваем всем всякую заваль?
Сижу в машине. Марина вокруг порхает, сгребает снег, раскраснелась – согрелась, видать. Дублёнку на заднее сиденье скинула. Натуральная снегурочка. Я же злой на весь белый свет, замёрзший – кутаюсь в…
– Нам за всё платят, – с философской невозмутимостью отвечал коренастый.
Что-то не мог я поверить, чтобы бывшие соседи газеты читали!
Это были пятнадцать минут кошмара. Когда, наконец, бабка удалилась, за мной стояло уже пять человек. У всех пятерых горели трубы, и каждый проводил старушку крепким выражением, но та и бровью не пове…
– Как же угораздило папу твоего? – со злорадством начал я, когда авария была ликвидирована.
– Как у вас здорово! – не скрывая восхищения, сказала Надя.
В окно вдруг резко подул непонятно откуда взявшийся холодный ветер.
– Ты что, не хочешь переделывать ванную и туалет?
– Слушай, у нас на завтра совсем еды нет, не съездишь?
– С немцем всё нормально, его дядя Вова унёс.
Я и договорить не успел, а она сразу же чемодан коричневый начала пропихивать. Заранее приволокла. Наглость – второе счастье.
– Ага, у меня на работе есть НЗ, да и секретарша – лапочка.
«Ага», – думаю. – «Так же как и ты, идиотка…»
– Ракетчик! – уже утвердительно и несколько недобро опять проговорил ВДВ-шник.
– Неумышленно. Голодные же были… – поспешила извиниться кошка.
– Фу! – Настя, якобы, смутилась, но при этом улыбаясь во весь рот.
– Да не жмотюсь! Но как ты это себе представляешь? «Дайте мне, пожалуйста, колбасы для моей кошки?»
– Ты, когда мамаша придёт, если, конечно, решит проверить, скажи, что – чревовещатель. Заодно и полезный контакт заведёшь.
– А у меня вот только сейчас, взрослею медленно.
Ойген смотрел на это, дико вытаращив глаза и явно отказываясь понимать происходящее.
– Такая ситуация – мясо почти готово, а тут вдруг соль. Я не могу без соли есть. Говорят, вроде, от стероидов тупится вкус. Хотя ничего подобного, сейчас химия чудеса делает. Вот из вас, – он критичн…
– Я на кухню, – решил устраниться я. Всё-таки, а вдруг кошка выкинет какой-нибудь фортель?
– Точно! – кошка подпрыгнула от возбуждения. – Жёсткий прессинг по всей квартире!
– Такой был вечер… Ну, почему в мире нет золотой середины? Всегда какие-то крайности во всём? – сокрушенно произнесла собака.
– Нам только не заливай. Проходили уже твою морально-этическую перестройку не раз.
Сразу отмечаю для себя – реагирует она очень хорошо, потому что продолжает разговор. Могла бы ведь и на хер послать…
– Да, вляпались вы, ничего не скажешь! Но молодцы, не посрамили!
Делать нехуй, побежал опять к метро. На этот раз купил хризантем охуенно яркой расцветки. На контрасте с сугробами смотрелось очень даже ничего. Дома тоже одобрили.
– Не, спасибо, высокие результаты не греют.
– Ну что вы! Это же для экстренных случаев. И помимо этой функции ещё будильник, телетекст, входы для видео и усилитель сигнала.
– Незамужняя, – подождав, говорит, собака.
Естественно, я – не маленький. С лёгкой опаской осмотрел поле ночной битвы. К великой радости обнаружил две разорванные в клочья упаковки от презервативов. Кое-как дополз до них и принялся трясти ими…
– Тише едешь – дальше будешь, – философски изрёк Вован и закрыл глаза.
Объяснил ей, что надо купить еды животным.
– Делать им больше нечего! Мы же только-только друг друга жрать перестали, а некоторые до сих пор не брезгуют.
– Естественно, но всё же в меньшей степени…
Я вошёл, за мной гурьбой скакала группа поддержки, как пехота за танковым клином.
Присев на корточки, Андрей заглянул в замочную скважину, светя туда фонариком.
– Системы и генетического фундамента нации, на котором эта система заработала.
– Ну и? – я решил не расстраивать старушку своими взглядами на весь этот балаган.
– Неужели не хочется заглянуть, хоть на секундочку?
– Ну что с тобой делать, давай, попробуем Марину, хотя мы могли бы и сами продержаться.
– Не звоните никуда, бутылка всё равно не разбилась. Значит, соскользнула, а сознание он от страха потерял, потому как молодой ещё. А вы забирайте, что забыли и уёбывайте по-хорошему. У нас и без вас…
– Отлично, не забудьте ключи занести, и можно на «ты».
– Ага, видел сейчас на лестнице, ну и рама!
– Что там такое ты нашла? Чего нам надо? – я встревоженно уставился на открытый разворот.
– Нет, я постою. Долго это не продлится, уверяю тебя.
– Коньяк – это святое, «ром – молоко солдата».
– Дорогая, ты сегодня, впрочем, как и всегда, образец спокойствия и символ домашнего уюта.
– Чего? – у меня челюсть отпала до пола, наверное.
Электрик продолжал ходить по квартире, высматривая и, что самое главное, находя различные доводы в пользу переделки всей проводки. Естественно, ему хотелось решить проблему в комплексе, чтобы потом е…
– Да ты чё? Неужели такой срочняк? Лёха, ну ё-моё…
Точно, змей! Нет, чтобы прямо сказать, зачем пришёл. Вечно что-то крутят-мутят, слухи-сплетни распускают. Всё оттого, что много свободного времени на работе, вот и занимаются всякой ерундой. Сериалов…
– Видите? – старшая протянула мне свои руки – все в царапинах. – У меня и без вас хватает экстрима! Хотите, чтобы мне сухожилие перекусили ради ваших пряников?
– Покормите пока собачку, – сказал я и вышел из купе.
Вовка разлил остатки водки, и мы выпили. Немец уронил голову на грудь и затих.
Представились друг другу. Молодую звали Надя, а ту, что постарше – Люда.
– Не такие уж мы и серые! Дрозофил уже спариваем… Выделяем ДНК…
– Я на этот кий мог грузовик сосисок купить!
– Ну, тебя ждать, как в чистом поле срать.
– Да, иногда довольно трудно молчать! Помнишь, эту, Надю, которая деньги чуть не спёрла в большом количестве. – Кошка обратилась к собаке, ища поддержку.
Вот чего она хочет? Попросить меня лампочку заменить или сообщить, что мужа нет?
Он на секунду замолчал, резко провернул ключ, и дверь открылась. Получилось очень эффектно.
– Сам ты – «белочка»! Кошек что ли живых не видел?
Кошка отпустила ему полный презрения взгляд и ушла, даже не обнюхивая.
– А так! Сама идея выборов базируется не на том.
Так как мы были уже порядочно набравшись, то сумели оказаться на маленьком, но очень симпатичном кораблике, как-то незаметно миновав очередь из желающих прокатиться. Там же, качаясь на волнах в непер…
– Может, выпустить животных прогуляться?
– Поверь мне, я – разумная женщина и очень много могу тебе простить, но есть вещи, которые прощать нельзя. Если бы ты не удержался и гульнул где-то на стороне, то даже на это я смогла бы закрыть глаз…
– Чтобы мотыль не замёрз, он его во рту греет. Рыбацкая хитрость…
– Ещё бы «на перёд» ты уже себе путь нашел…
Марина с красными от расстройства глазами беспомощно развела руками.
Поковырявшись в замке, я понял, что надо звонить. Сам открыть дверь я был не в состоянии. Оглянулся на гостей. На заднем плане Вовка прикладывал палец к губам, выпучивая глазищи, всем видом говоря: «…
Я позвонил Марине и попросил заскочить в аптеку, перечислив ей список лекарств, а сам опять залез в кровать и не вылезал оттуда уже до самого вечера.
Я вспомнил о собаке: «Её бы сейчас, она б живо всё объяснила».
– Ты слышал? – разводя руками, обратился я к Вовану.
– Сейчас некогда, вы потом занесёте как-нибудь. Пускай у вас полежит. Или если вы заняты будете, жене своей скажите – пусть она вернёт.
– Она ведь влюбилась …Искусство, талантливый живописец.
– Ничего. Пережили ремонт – переживём и это! – решила не терять оптимизма собака.
– Да ну, мне противно эту гадость в рот брать! – возмутилась та.
– Я в долг не даю, друзей не хочу терять.
– Я вам не надоедаю разговорами? – опомнилась Наташа.
«Денег дали – вези и не выёбывайся, по-моему всё логично. Не хочешь – не вези, но раз вписался – будь любезен!», – с такими мыслями я уснул.
– А что ты так взъелся? Ты чего защищаешь?
– А где Аня, ты, вроде, с неё глаз не сводил?
– А я с вами выходит только морально и физически обновлялся? То есть с моей стороны никаких психических затрат? Все тяготы были на ваших хрупких плечах?
Выхожу на балкон, – сидят мои красавцы, морды довольные. Я закурил. Через минут десять заходит Марина.
Я ждал, когда он это, наконец, произнесёт.
Пока добирались до дома, я успел вздремнуть в машине. Везти такой зоосад долго никто не хотел. Наконец, нашёлся один, но цену заломил будьте-нате!
Для справедливости надо признать, что отступали мы вынужденно – перед значительно превосходящими нас силами, и делали это крайне достойно – по всем правилам военной науки.
– Опыты над людьми запрещены Женевской конвенцией.
– Зато квартира большая, – подбодрил его я.
Тётя, сначала, напряжённо соображает, но, наконец, из недр её лица, подлинные черты которого грамотно скрыты косметикой, проступают эмоции в виде улыбки.
Я отрицательно замахал головой. Вслед за моим движением сиськи тоже качнулись влево – вправо. Это завораживало настолько, что я ещё покачал головой, хотя меня уже никто ни о чём не спрашивал.
– Вот смотрите вы любимый сериал, а по другому каналу футбол. Что делать?
– Слушайте, я сейчас обмотаю тебя изолентой, и на этом вся демократическая гомеопатия закончится.
– Ты зато у нас образчик верности и честности.
«А нету второй части! Когда спрашивал – всем было похуй. Вот теперь сами и разъёбывайтесь!»
– Я могу подвезти. Мне завтра всё равно делать нечего.
– Колбасу, получается, мне? – ехидным голосом осведомился я.
– Может быть, конечно, и есть там материалы, проспонсированные для определённых целей, но не в таком масштабе как на телевидении, я уверена.
– С утра только по йогурту выпили, – поддержала Надя коллегу.
– Ну что я тебе говорил? – Вован, прихохатывая, повертел в руках бумажку. – Сервис!
– Вас увидел и подумал, если не заговорю, то какой я после этого мужчина!?
– Замечательно! Я только не помню, как мы тут оказались…
– Не хочу, грибы надо только свои есть, откуда ты знаешь, где люди их собирают?
– А вы русский откуда знаете? – Вован задал вопрос её мужу.
– Да, и качество на высоте, – понюхав воздух, поддержала собака.
И как без них? А, главное, всё с такой заботой делается. Как с ребёнком они со мной…
– Чего зря? – я спросонья страсть как не люблю такие ребусы.
– Я с ума схожу… – тихо пролепетала Марина.
Одной – восемьдесят лет, другая – без движения».
– Поживут пару недель в моей квартире, в музеи сходят.
Взяв пилу, я побрёл в лес. Вот как раз там-то снега было достаточно. Ходил я, наверное, с час. Пару раз провалился в припорошённые окопы, матеря себя на чём свет стоит за неуклюжесть. Снег набился в …
– Подождите, подождите, подождите! – поднял я обе руки сразу, чтобы защитить себя от мощной словесной атаки.
– Давайте-давайте, – торопил он. – У меня уже завтра ремонт начинается!
– Итого получается около пятидесяти процентов, и это без тенденции к снижению!
– Не дождётесь! – я замахал кукишем у них перед носом.
– Ракетчик, – повторил я, но почему-то, начиная улыбаться. Уж больно дебилова-то всё это выглядело.
– Дай поесть спокойно! В смысле, без сарказма. Мы тебе не мешали, между прочим.
– А мне кажется, что Марина правильно сделала, что не разбудила тебя, – прочитала мои мысли кошка.
– Да даже не знаю, как-то не хочется даже, – осторожно начал я.
Дорога надо сказать – неудобная: во-первых, узкая, а, во-вторых, извилистая, как штопор (я-то их за свою жизнь насмотрелся – и дорог, и штопоров, а всё равно, когда за рулём, – постоянный напряг). А …
– Можно продолжить у меня, к тому же и в аэропорт успеете.
– Ну тогда, либо вы для понтов покупаете, либо, чтобы удобно было, то есть действительно для занятий.
– А можно собачке дать? – спросил малыш почему-то у кошки.
Мимо нас проплыла собака, гордо помахивая хвостом.
– Я так сразу поняла, что там не так, – уточнила Люда.
– О, так ты прям в центре партизанского движения?
– Ага, футбол здорово смотреть по такому.
– Тогда пошли ко мне, заодно и пожаришь.
– Это правильно… Но можно уже включать, – я кивал головой, как будто со всем согласен. – И ещё кофе свари, а то я на молекулярном уровне.
– Значит так, – кошка кладёт морду на стол и, растекаясь в улыбке как масленичный блин, начинает рассказывать, – пришёл сам, и даже (!) на своих двоих.
– Если занесёт нелёгкая, навещу… Ну а если серьёзно, то какая в зад, Москва?
Назвал я им цифру, те прикинули. Собака покачала головой.
– Тогда сочини пока какую-нибудь закусь.
– Жополог, значит, – определилась кошка.
Я вышел на балкон и стоял, пока от холода не начало трясти. Выглянула собака:
– Ну и память! – поразился я в свою очередь с немца.
– Это как это? – подозрительно спрашивает собака.
Ещё и картофан не почистила. Вот так мы с Надей и расстались.
– Без сопливых-то, может, и обойдёшься, а вот без нас тебе на ногах точно не устоять!
– Посидим – побухаем, без осложнений, на природе. Финны, они заботливые, в беде не бросят! Никаких приключений!
Не став тратить времени на разговоры, первым делом подошёл к щитку и вырубил у синяков пакетник. Потом подошёл к двери и стал ждать.
– Ну, давайте попробуем, если всё пройдёт нормально – я вас чаем угощу с пряниками.
– Ну, что делать будем? – я сквозь зубы тихонько спросил собаку.
– Слушай, у нас ЧП, тебе звонить не стали, чтобы не отвлекать…
Тем временем собака приволокла коробку с лекарствами. На пару с кошкой стала перебирать.
– Я вот, знаешь, чего думаю? Может, всё это зря?
– Ну, мама дорогая, нельзя же так в самом деле?!
– Вряд ли, – ни хуя себе! Думаю. – У меня слуха нет.
Итак, тот день начался с того, что я проспал.
– И не только, испанский вот начала учить.
– Имею право, наша раса придёт вам на смену.
– Поедем-то куда? – заволновалась кошка.
– Да, но вы же видели, что в результате получилось! – откуда-то из-за спины встрял проникновенным шёпотом сам Эдуард. Я аж отпрянул.
– Может пирог какой? – осторожно предложил я.
– А я и не пыталась. У нас к тебе разговор, кстати. Как раз по таким вот красавицам.
Дежуривший охранник удивлённо уставился на меня.
И она повесила трубку. Я присел на стул и уставился в пространство. Животные тоже молчали. Кошка – виновато, собака – удрученно.
– Ой, я не знаю, где у нас лампочки хранятся, – вдруг она вспомнила.
Она же, насколько я помню, является и хозяйкой квартиры.
– А ты, что, тоже предательски сбежишь за книги?
– Это что за параллель такая? – не понял я.
– Ручья не было, канава была, я в неё наебнулся – весь в говне каком-то по пояс, и грибы проебал.
– Про жабу говорящую знаешь анекдот? – сразу среагировала кошка.
– Вы знаете, когда я вас увидел без халатов, то понял смысл выражения «врачебная тайна».
Выбор, конечно, есть, но он получается каким-то абстрагированным от меня, что удобно, ведь выбирают другие.
После всех проблем дома, ещё и на работе мозгоклюи заебали. Этот ещё тут. Хохмач, бля!
– И ещё, молодые, все такие смешные, – продолжала Аня. – Точь-в-точь как дети.
– Слушай, а вы с женихом своим созваниваетесь как-нибудь?
– Так-так, – пробормотал он. – Ну кто ж так открывает? Всю личинку изувечили…
– Как где? Еду к парку, сегодня ж день ВДВ! Ты что, мне не по этому поводу звонишь?
И всё-таки приболел. Сначала начался кашель, сухой, как «Монастырская изба». Потом нос заложило, в ломбард имени Гиппократа, и в финале конечно же нарушилась температурная составляющая – подло и низк…
– Какой у тебя стул? – затыкая трубку, спрашиваю кошку.
– Нет, спасибо, мы так поклюём как птички.
– Володь, таможня дала добро, но после двадцати одного. Устроит?
За столом уже более-менее начинаю соображать.
– А в следующем месяце ещё на тридцать процентов вырастут объёмы!
– Ты что помрачнел? Неужели расстроился, что у тебя скучная серая жизнь?
– Ну, наверное, не «брючный»? – тут уже кошка острить начала не по делу.
А, вот ещё, важная деталь, она – блондинка. Причём, такая, что в гараж только через автосервис въезжает.
– Хватит-хватит, – остановил я собаку. – На какой факультет собралась?
– Самолёт через пять часов, и мы его сразу сажаем на стакан. Такой у меня план для начала.
– Это же надо до такого дожить, распустили народ, при Сталине такого бы не было! – не унималась бабка.
– Представляю её на выпускном, в магистерской шляпе.
Дома родственнички недовольно покосились на животных.
Я сразу и размяк, как гиперчувствительный тюфяк. Есть где-то внутри что-то такое, что снаружи не видно, потому что именно это и хотят всегда распять в первую очередь наши друзья, родственники, сослуж…
– Знаешь, оказывается Достоевский однажды проиграл там всё, что у него было, даже обручальные кольца!
– У нас с животными строго очень, – сразу начала красавица. – А меня зовут Аня.
– Соседи мои, из семьдесят третьей, совсем офонарели: орут, шумят, музыка у них громко играет. Не поможешь по старой дружбе?
– Что ты мечешься как поплавок? Сядь, посиди, телевизор посмотри.
– Но Бог-то есть? – спросил он, когда я уже входил на веранду.
– Ты молодец! Так отважно бросилась на того чумахода.
– Но ведь Ремарка надо читать не из-за того, что ты филолог, а чтобы вырасти хорошим человеком… И, вообще, книги – это фундамент цивилизованного общества. Если строить цивилизацию, то надо это делать…
– Мне на его детство – дедовскими гусеницами наехать! Мне надо, чтобы его мечта осуществилась. Сказка стала былью…
– С чего это глисты, или с чего это стесняется?
Тут они заржали и долго, минуты две, не могли успокоиться. Я тоже рассмеялся над идиотизмом ситуации. Наконец, поостыв, мы двинулись в сторону, предложенную зверьём. Там находился магазин, где продав…
Видели ли вы, как смеются кошки? Не просто ухмыляются фотошоповской улыбкой, а натурально ржут, катаясь на спине по полу и тряся в воздухе всеми четырьмя лапами да ещё и помогая себе хвостом.
– Зачем ты так говоришь? – опять зашептала она, только на этот раз обиженно и даже надула губки.
– Словесный понос тоже. – нашёлся я, и тут же спохватился. – Позвольте, по официальным документам – на потоке лучший студент, а не студентка. И этот человек, заметьте – человек, я!
Ровно в семь, а точнее в девятнадцать ноль-ноль, Вован уже стоял на пороге.
– Слушай, давай без касания морального облика, а?
– Вот скажи, как по-твоему, есть жизнь на других планетах?
– Сейчас не время, – кошка шипит. – Под угрозой моя жизнь, а вы тут развели коммунальную склоку!
Мои размышления прервал звонок в дверь. Кого же там ещё несёт?
– Чего уточнить? – спросил я, чуя подвох.
– Мы тебя, между прочим, обслуживаем – живёшь, как в гостинице. Ешь, пьёшь, всё всегда постирано, поглажено, чистота кругом не земная.
Со всего маху кошка прыгнула мне на руки.
– Но ведь, говорят, что они там тупые все!
Это неспортивно нихуя и вредно для здоровья. Он встаёт со скамейки, а у него такой бушприт, я ебу! Ну как с таким на поле? Даже шагнуть трудно. Но делать нечего – спорт высоких достижений безжалостен…
– Я пить бросил. – Напоминаю я в оправдание.
– Тебе два часа без еды – штраф за гавканье на платформе, – говорю собаке.
– Судьба такая, еби её в бога душу мать.
– Не, – собака принюхалась. – Что-то из борьбы или бокса.
Очень сильно захотелось выпить. Я пошёл на кухню и налил себе пятьдесят грамм коньяку. Вышел на балкон и, глядя в ночное небо, начал, не спеша, пить. Через пару минут пришла собака и села справа. Пот…
– Эпическая, так культурнее, – поправила меня собака и оптимистично подытожила. – Всё ещё только начинается…
– Нравится… Только евреев-то зачем всунула?
– Телек шикарный. Практически лучший. Bang&Olofsen – неплохая фирма. Пойдёт… – успокоила меня кошка.
– Поясню, – сжалилась собака. – Всё, что мы делаем – бесполезно и никому не надо.
Ну, тут уж ничего не поделаешь, поезд так поезд. Поехал в кассы, взял билет до нужной станции. Из-за зоосада моего пришлось купе целиком выкупать. Да оно и к лучшему. Начнут ещё пиздаболить на людях.
– Всё-таки ты излишне самоуверенно судишь о людях. И обезьянами обзываться – тоже не хорошо. Типа расизм и всё такое.
– Если хочешь знать, – встряла собака, – то сейчас ты ведёшь себя как примат.
– Качество ведь сейчас во всём мире выходит на первый план, – продолжал змей.
– Когда готова будет? – зашептал я, косясь на дверь.
– Докторская, – констатировала она, прожевав.
– Ты что это такое говоришь, предательница?
– Давай, я тоже посмотрю что ли, – неожиданно сказал я.
Приехали на вокзал, стоим в очереди на посадку в вагон. Рядом семейства разнообразные, все в основном с детьми. Мамаши на собаку косятся. Одна не выдержала:
– Нет, что вы! Я боюсь, как бы мы не начали торопиться и ошибаться!
– Всё равно, не дело! – упорствовал старик.
– За час до твоего пробуждения… сэр, – отчеканила она, и удалилась.
– Ну, как у тебя ума хватило сегодня так учудить!
– У меня важный разговор, – отвертелась собака и продолжила свой высокотехнологичный бубнёж.
– Надо было две брать! Ну да и хуй с ним, ещё раз сбегаю.
– Чёрт с ним, пускай жена балуется, а надоест, так мы его в мусоропровод спустим. А знаешь, кто от этой ситуации выигрывает?
– Без намёков! Я пить, между прочим, бросил.
Скажу сразу – утро не добавило оптимизма. Собирался я в мрачных думах.
– Во-первых, кошки не лают, а во-вторых, сидели в засаде, подпускали поближе, как Анка-пулеметчица.
– Хорошо, будем отслеживать, – сдалась та.
Но Ойген нашёл взглядом кошку и принялся таращиться на неё.
– Ясен хрен, переживёте, спорт ведь только меня касается, вы тут никоим боком не задействуетесь!
– Как будто понимает, только ответить не может! – восхитилась Света.
– Хлопотно, конечно. Сами понимаете, всякое случается. Сейчас поспокойнее стало, раньше нервотрёпки было больше. А работаем хорошо. К нам, в основном, люди, если один раз приедут, то потом с удовольс…
На работе меня сразу атаковали со всех сторон. В порту зависли документы на пять контейнеров, фуры под погрузку не приехали, не вышла уборщица, кто-то опять смотрел порнуху через инет. Я молча прошёл…
Ёб твою мать! Как же сразу всё ускорилось!
– Подсекай! – зашипела кошка как безумная.
– Да как мне не спешить?! Как не спешить?! Ты что, ты не понимаешь, что этому
– У меня вчера, прикинь… Захожу в подъезд, двое торчков. – Вован начал рассказывать, понизив голос. – Типа, давай денег! Прикинь! В моём подъезде!
– Так вот «собак», я крайне не советую меня так называть.
– Мне кажется, – продолжала она шептать, – они всё понимают…
– Не говори! Коммерция – главный наш враг. Раньше и еды больше выбрасывали. Теперь на эти крохи ещё и бомжи своей ордой набегают. Помнишь драку? Возле Мальцевского рынка? Нашему брату почти вообще ни…
– У этого, в пыжиковой шапке. Видать, «бывалый».
– Я против! – попытался я сопротивляться. – Без рецепта нельзя таблетки есть.
– А хуй знает, просто в рифму, – объяснил Толик.
Я посидел ещё, обдумывая сказанное собакой. Почему же мы, люди, не замечаем такие очевидные вещи?
– Все эти прилагательные, по большому счёту, абсолютно левая тема. Есть же запахи… Собака с этим, правда, не согласилась и привела в пример Вергилия. Мы с кошкой понимающе закивали… Мол, Вергилий, ху…
– Яна, что бы вы хотели в качестве компенсации за те самые два часа?
– Ещё не легче… Володь, может, ну его на хуй?
Я кивнул, как-то всё ещё чувствуя скованность.
– Ну хотя бы вначале помолчите, а то опять про рыбную ловлю начнёте пиздеть, и слова не вставить будет.
– Если в этих сосисках, то приблизительно одна, ну чуть поменьше, может быть.
– Без карканья, культурно-массовая программа исключает алкоголь.
Пока переодевался в сухое, кошка принесла чай. Всё как было обещано – мёд, лимон, малина. Я цедил обжигающий напиток, заставляя себя верить, что он выжигает из меня заразу. В лечении, главное – желан…
– В каком? – а сам не поздоровался, я это отметил про себя.
– А скажи мне, радость, что это ты меня сегодня не разбудила?
– Убирать надо не в связи с чем-то, а на систематической основе.
– Здрастье, я – сосед ваш, хочу попросить помочь мне в одном вопросе.
– Ну, во-первых, зубы нам не заговаривай, а, во-вторых, это значит, что сильный голод в отличие от родственника может подтолкнуть к плохому поступку.
– Ты из огня, да в полымя, – намекнула кошка.
– Собачка, можно я тебя поглажу? – застенчиво и тихонечко малыш обратился к собаке.
Я мысленно собрался. Опьянение принципиально зависит от психологического настроя. Хотя, если ты «на нерве», то тоже можно много выпить, практически не теряя контроля.
– Тогда погоди, сейчас мы чай с малиной и мёдом замутим, и ещё с лимончиком.
Но по-русски это всё равно называется блядство.
– А откуда ты знаешь, что пойдёт мне на пользу, а что нет?
Я обернулся на окрик. Двое деятелей в полушубках, на лыжах и с немецкой овчаркой.
– Вы не дослушали, – я, пиздец, как не люблю, когда меня не дослушивают.
– Это кто там ещё? – голос спросил почти шёпотом.
Когда на следующий день мне позвонил Вован, я уже пришёл в себя, даже познакомился с Аней ещё раз. Чтобы закрепить. И как настоящий джентльмен, побрёл для неё на кухню за водой. Но всё равно мысли во…
Та подозрительно косясь на меня – чего это я расщедрился – достала закусон и протянула гайцу.
Я представил собаку. Чтобы она ответила на это?
Дети нехотя попятились, оглядываясь на маму.
– Она говорящая… – зачарованно прошептал он – Дяденька, она у вас говорящая?
– Не замечал, он вообще такой спокойный, вроде. На него помню шкаф упал, вот тогда он проявил спортивный характер! Но насчёт этого дела, – я щёлкнул себя по горлу, – не замечал.
– Ты ёбнулся? – довольно сдержано реагировала кошка.
– Ты-то хоть поучаствовал в приготовлении стола или как всегда мусор выносил?
– Не сомневаюсь. А что думаешь о геополитике?
Теперь о соседке. Ничё так. Марину всё доёбывала, как, мол, у нас совместная жизнь получилась?
– Мне некогда с этой хуйнёй мотаться! – запротестовал я.
– Тебе с одним человеком пообщаться, нашли бы общий язык. Даже спелись бы.
В углу потрескивал прибор для сушки фотобумаги. В полумраке высился древний, на деревянном штативе, фотоаппарат. Фотоаппарат внушал полное доверие.
Приготовил салат оливье. Ракообразных отварил. Посолил всё. Соль-то теперь есть, хули.
– Да нет! Что вы… Но официально заявляю, что все расходы по возможным, точнее по невозможным, эксцессам я беру под свой контроль.
– Заебок! Считай, что мы в команде! – наконец вынесла окончательное решение кошка.
– Нет, всё надо делать гораздо тоньше, надо саботировать процесс возникновения их бредовых идей.
«Вот так сюрприз…», – думаю. – «Ну, кошка! Знала ведь, наверняка!»
– Есть, наверное, какая-то у него секретная точка дислокации, а светиться среди грешников ему, я думаю, понта нету. Опять же и свои не поймут.
– Может, тебе как раз социологией заняться, ты же в человеческих отношениях дока?
– Хорошо, подумаю над вашим предложением, только для начала с Мариной посоветуюсь.
Мы с кошкой многозначительно переглянулись. Но что-либо сказать не успели – пришла Марина.
– Смотри какой ответственный товарищ попался…
– Я, между прочим, всегда думаю о последствиях!
– Имеется в виду не физиология, а вещи духовного порядка.
– Давай я этот сыр так порежу, тонко-тонко.
– Странно, мне показалось, что кто-то говорил из-за двери, – удивился он. – Вот звоните, зовут Андреем.
– Ну а чё? Минусовать тут в четырёх стенах? Хоть пожрём на халяву, – ответила кошка, спрыгивая вниз.
Не хочется описывать последовавшую за этим часовую истерику. Но когда Катя вышла, наконец, на лестницу, и я закрыл дверь, стало мне так хорошо, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
– Ну, давай, ещё партию организуй или лигу говорящих меньшинств. Тебя сразу в институт, на научные эксперименты, и пиши пропало. Будут в голову электроды вживлять. Током хуярить с нечеловеческим упор…
– Ага, – я отстранился, но только, чтобы посмотреть ей в глаза.
– Не волнуйся, если он по пьянке дуба врежет, то к тебе переберёмся.
Кошка посмотрела на неё с благодарностью и восхищением.
– Молодец, хорошо, хоть не хронь из семьдесят третьей.
– Ну вы просто два интеллектуала… Нашли друг друга.
Так прошло четыре дня и болезнь, наконец, отступила. Но радовало меня не это, а то, что вирус не зацепил ни Марину, никого из четвероногих, хотя я так и не знаю до сих пор, болеют они человеческими б…
– Давайте к нам! Там всё равно никто уже ни хрена не соображает, что происходит, а Вовка и так про вас всё знает, – предложил я.
Мы ещё постояли. Я поздоровался с бабой Нюрой, вышедшей на прогулку. Потом с каким-то жильцом, живущим выше меня этажом, хотя абсолютно не знал, как его зовут – иногда только виделись в лифте. Наконе…
– Не дай Бог, она беременна! Я повешусь тогда!
– Ну ты же хочешь на себя в зеркало смотреть и при этом не морщиться?