Холмский разочарованно вздохнул. Видать собирался еще долго плести словесные кружева.
- Вот малахольный... – на роже худой роже длинного появилась глумливая ухмылка. – Брось сабельки дурашка, порежешься еще. Не тронем, отпустим восвояси.
- Передай остальным приглашение к столу, – я встал и взбежал по сходням на когг.
Когда я первый раз увидел такую картинку, признаюсь, едва не навалил в шоссы с перепуга. Правда тогда, при Нейсе, нас атаковали не несколько сотен, а несколько тысяч германских кнехтов. Но ничего, со временем пообвыкся. Хотя, до сих пор сердце екает. Еще бы, оскаленные в дикой ненависти рожи, с каждой секундой нарастает гул и топот – зрелище, блядь, эпическое.
Даже не знаю, какая это порода, но лошадки мне очень понравились. Не особо крупные, до дестриэ не дотягивают, но и не малые, где-то размером с шайра, очень красивые, крепкие, но поджарые, длинноногие и длинногривые, с грациозно выгнутыми шеями и узкими изящно очерченными мордами. Все разной масти: вороной, караковой и белоснежной.
Пойлом особо не впечатлился. Градусов двадцать пять-тридцать, не больше. Хотя вкусно, присутствует приятное ржаное послевкусие. Но все равно, увлекаться не стоит, эта штука может оказаться коварной.