- Потому что... мы не можем всегда и всем помогать сами. Есть люди... разные люди. И среди них найдутся такие, которые с радостью помогут. Может, козой и не одарят, но... нельзя, чтобы люди про других забывали. Понимаете?
Девица была мертвой и холодной. На шее отчетливо виднелась синюшная полоса, а шелковый бант, который вплетали в косы, лежал рядышком этакой змеею. Сравнение, пришедшее в голову, Лешеку категорически не понравилось.
- Мы его повесили на сосне и живот вспороли, а он хохотал... говорил, что бесы идут по наши души, что сам он стал бесом, что вся страна ныне стала бесовской. Тогда мне начали сниться кошмары. Приходили... все те, кого я, казалось, не помнил. Спрашивали, получил ли я корону, которой так желал... а меж тем мы отступали. Теряли людей, силы... многие сбегали, поняв, что это конец... отец... было бы куда, не сомневаюсь, и он бы сбежал. Только вот... за границу? Так до нее добраться еще надо. Да и там что делать? Он... полагаю, он понимал, чем все закончится. Я тоже...
- А ведь... - Таровицкая прикусила кончик пера. - Она права.
На рассвете, как водится... все дуэли на рассвете проводят, обычай такой, потому что если на закате, то уже не дуэль благородная, а пьяная драка с мордобитием. Вот... из-за чего? Кто знает. То ли молодой Боровецкий Стрежницкому ногу отдавил, то ли Стрежницкий у него невесту увел, обесчестил и бросил одинокую с дитем... не так важно.