Разве ж можно входить в транс, не позаботившись об охране?
Зато на следующий день батюшка взял Бартольда с собой на прядильную фабрику. Потом была поездка на склады, с которых грузились маленькие речные пароходики, суконный заводик и почерневшие, пропахшие дымом дягтерные мастерские. Так уж вышло, что, втягиваясь в семейное дело, он постепенно все больше отдалялся от матушки. Впрочем, никогда-то Бартольд не был с нею близок.
- Что вы делаете? - резкий голос заставил ее очнуться, и она поморщилась: еще и мысль преудачную спугнули.
В платьице своем сереньком с двумя рядами пуговичек, которые смотрелись почему-то не скромно, а весьма даже вызывающе. И воротничок этот беленький. Манжетики.
- Нет, - на этот вопрос императрица-матушка ответила давно, да и отвечала себе вновь и вновь, особенно в те долгие зимние ночи, когда сны ее тревожил все тот же лунный свет. Проникал он сквозь узорчатые стекла, просачивался сквозь мягкие складки портьер, и пробирался в сны.
Ранение - это ладно. Ранения с ним всякие случались, но треклятая отрава не желала покидать тело. Она отзывалась непонятной слабостью в руках, а ноги и вовсе немели, и порой начинало мерещиться всякое, к примеру, что ног этих вовсе нету...