- Пятьдесят целковых, - произнес Илья Лаврентьевич, падая в креслице. - Я ж их... за пятьдесят целковых... а мне доложил, что не явилась барышня... и вчера... и третьего дня... мне бы, старому, подумать, с чего вдруг ни одна не явилась...
Газетная братия, она и сама нравов вольных, и людей иных полагает такими же. Вот и случалось... всякое... слов-то не понимают.
Поверил бунтовщикам, что отречения довольно?
- Может, целителя позвать? - девица вытерла ладошку о несколько измятое платье. - Как думаете?
Пламя соскальзывало с ладони, а пальцы императрицы оставались белы, каменны.
- Так вот... она мне в первый же день заявила, будто... папенька обо всем позаботится, что мне здесь делать нечего... и никому нечего...