А вот и набросок карандашом... он просил сохранять тайну, и Агрофена хранила со всем пылом влюбленной, ведь никто и никогда не полезет читать ее дневник. То есть, ей так представлялось, стало быть, тайна пребывала в полной безопасности.
Голос хриплый и щеку полоснуло, что огнем, но молчать Стрежницкий не мог. И не важно, о чем говорить, просто вдруг вернулось то старое подзабытое, казалось, ощущение, что если он замолчит, то умрет. Вот просто.
Нельзя и все тут. Пусть закон, правда и прочее, но...
- Вот! - Лешек верно рассудил, сдирая нелепый пиджачишко с торчащими фалдами. - Я ж тебе сразу сказал...
...это... это получается, с одного выпуска Соломон Вихстахович имеет... почти две тысячи рублей? Если Лизавета верно посчитала.
- Никак... нам с ними связываться особого резону нет. У них свои дрязги... потребуют поддержки, втянут, а после и виноватыми сделают. Так что, лучше уж кого своего взять...