— Это Шуйский Александр Олегович, старый князь, — буднично ответил, успокаивающе пожимая ее ладошку. — Отец князя нынешнего и дед Артема.
Девушка стояла в длинном подвальном помещении, большую часть которого занимали протянувшиеся вдоль правой стены желтые трубы, украшенные белыми манометрами и массивными черными вентилями. С низкого потолка светили три закрытые толстым стеклом круглые лампы, освещая серый бетон пола и замершую фигурку девушки на нем.
Тот задумчиво склонил голову, сложив руки за спиной, словно к чему-то прислушиваясь.
— Верно, — подтвердили ей, разглядывая как непонятный, но очень интересный экземпляр букашки, — но вы с такой тщательностью, с такой методичностью начали доказывать Максиму, как вы сожалеете о том, что его спасли, что он тоже стал терять эти трепетные чувства в ваш адрес. Или вы не заметили, как с каждым вашим словом жизнь вокруг становится все хуже и хуже?
— Зачем мне ресторан? — прожевав аппетитный кусочек, уточнил я.
— Поэтому вы здесь, — буднично сказал Борис Игнатьевич. — Найти доказательства, верно? Встать в один ряд со своими братьями и сестрами.