— Сойдет. Ну так любила, теперь ненавидит. Что с того?
В общем, Ника впервые за день улыбалась — пусть только краешком губ, но тем не менее…
— В целом ничего страшного, — буднично продолжил я. — Доставай ту ерунду, которую тебе выдал Борис Игнатьевич.
Я не мешал его словоохотливости, недовольно принимая часть тайны, которую теперь придется хранить. Более того: отвечать за своих людей, тоже невольно ставших ценными свидетелями. Как бы все не подстраивалось под будущую претензию в мой адрес: мол, не захотел ликвидировать исполнителей, так те проговорились, а нам от того убыток — плати. Не люблю лишние секреты.
— Как-нибудь в другой раз, думаю, — вежливо улыбнулся я.
И Ника подчинилась, деревянной походкой двигаясь к калитке.