Я благодарно кивнул и направился на третий этаж. Собственно, как и рассчитывалось — десять минут до восьми, все ко времени. В триста пятнадцатой, правда, моему визиту не обрадовались — дородный старик, закрывшийся от мира развернутой газетой, потребовал оставить его наедине с кроссвордом и расправленной постелью. Но тут подтвердилась старая мудрость, что принципы и возмущение — это, конечно, важно, но десять тысяч — это десять тысяч, и ради них ему можно побродить по больнице с полчаса, желательно оставаясь на верхних ее этажах. Тем более если дело касается девушки.