— Сбой на линии, наверное, — не проявил сочувствия дежурный и забрал телефон обратно.
— У нас, специалистов, — начал Феликс Романович в кондиционированной тишине салона машины, — не любят молодых да ранних. Это же ваш первый бизнес, как я уточнял?
— Это князь. Природный. Один из сильнейших. А ты его почти убила.
— Ты сам-то как? — после паузы и досадливого закусывания губы спросил он.
Никакого финансового чуда и экстремального везения не оказалось и дальше — перевалочные склады тоже оплачивал Максим. Дешевые объемы в попутных вагонах, продажные чиновники, «зеленые» коридоры для скоропортящихся грузов — все оплачивалось им. И он ничего не сказал. Максим просто дружил, как и раньше — той самой, невозможной силы дружбой, от которой Артему становилось невыносимо стыдно, до прогрызенной подушки, в которой пропадал вопль ненависти к самому себе.
И не говорите мне про пропуска и допуски. Внутри структуры, созданной, чтобы создавать и ломать правила, не было такого закона, который руководитель его уровня не мог обойти своей волей и именем.