— Да я знать не знал! Я тебе мороженое присылал! — воззвал я к ней.
Кабинет был серым, скучным и безликим. Одинокий стол, на поверхность которого проливался из единственного окна свет хмурого московского дня. Стул за столом, придвинутый плотно. Еще один стул напротив, занятый высоким восточным человеком с острой бородкой — тоже в сером костюме, как назло.
— Не ради «корочки», а для самих знаний и процесса их получения, поставлено это условие… — подводил его Ферзен к мысли.
— Вот и отлично, — хмыкнул я, прислушиваясь к поспешному отступлению, а затем — к благостной тишине.
— Сейчас узнаем. Изобрази, что тебе плохо.
Миг, когда у нее получилось, остался за плотно закрытыми глазами. Тело дернуло куда-то вверх, и в ту же секунду обрезало все звуки, до того гремевшие в ушах.