— Захотелось хоть немного, но разрушить твою идеальную жизнь. Чтобы понял, каково это — когда все твои мечты летят в пропасть… — призналась девушка. — Чтобы ты хоть тут не учился. Чтобы я не встречала тебя случайно в коридорах. Вон в МГИМО иди. Туда, говорят, в этом году любимый сын каннибала и диктатора Юго-Западной Африки поступает. Подружились бы.
Для юноши мир звучал классической музыкой из незаметных наушников-вкладышей. Приятные мелодии, хоть и прослушанные бесчисленное количество раз. Но если снять наушники — вряд ли там тоже будет что-то новое и уж наверняка — ничего хорошего. Он готов спорить. И этот спор, что характерно, даже приняли два раза.
— Я держу! — отчего-то донесся через рокот схватки панический Никин голос.
— Эти забрали, — оглянулся он на нас. — То есть… я хотел сказать, я потерял! Номер пять тысяч двести тридцать! Извольте проверить!
— Потому что вы аристократка, задета ваша честь, и вы будете в своем праве.
Напряжение в установившейся тишине ощущалось туго натянутым тросом, готовым лопнуть. И горе тому, кто окажется рядом.