В силуэте Бориса Игнатьевича, замершего недвижной глыбой над столом, за это время не произошло ни единого изменения — он будто даже не дышал, не просто воспринимая информацию, суть которой улавливалась даже краем уха, а словно пытаясь диким порывом ненависти запечатлеть в своей душе мой образ целиком.
— Италия — это клево, — согласились мне в ответ.
— А может, воды? — предложила тем же голосом и тоном девочка справа.
Впрочем, где нельзя добром, там можно действовать и жестче. Если быть Юсуповым и получить богатства клана мальчишке не хочется, то пусть станет Юсуповым, чтобы не потерять уже имеющееся.
— Всем привет! — улыбнулся я сестрам и Нике, с неестественной осанкой колдовавшим вилками и ножами над своими крошечными порциями мяса с гарниром.
Но, не дождавшись ответа, вновь ушла в спящий режим, как операционная система.