Гвардейцы отпустили фуражки, которые прижимали руками, и двинулись обратно к «Великому Проходу», оживленно обсуждая перемены. Остался один дядя Федя.
Меня Бунша сразу поставил дежурным на кухню, а Туку с Катоо задействовал для надувания матрацев и разносу сей мебели по «спальням».
– Топай давай! – прикрикнул гвардеец с автоматом, указывая верный путь.
– Гаденыши! – рычал Кузьмич. – Понабирали в отряды всякую шваль, шпану мелкую! А что им? Пограбить, понасильничать – милое дело! С-суки! Вот и все!
Я вспомнил Туку. Цверг обещал непременно найти меня, как только закончится его отработка. Карточки колониста ему не видать, да он в ней и не нуждается.
Последним «зэком» оказался молодой парень приятной наружности. Очки в тонкой оправе, которые он постоянно поправлял, создавали образ студента-ботаника.