Под конец долгого перерыва меня самого потянуло закрыть глаза, и все окружающее поплыло, сменяясь фантазмами быстрого сна.
Обвалив верхушку бархана на такыр, глинистую плешь между наносами песка, всю покрытую растрескавшейся грязью, мы добились того, что из глубины показался хватун, расщеперивший свои челюсти.
А мебель мы обнаружили в длинном приземистом здании, которое так и тянуло назвать трапезной. Широкий проход в эту самую трапезную был замурован, заделан, но от времени глыбы расшатались, а раствор осыпался.
Икавший послушался и схватил фонарь. Прыгающий луч обежал «огрызки» стены, глыбы, каменное крошево. Никого.
Но это были лишь верхушки исполинских дху, вымахивавших в высоту на добрых полкилометра и «строивших» вокруг себя многоярусный лес.