– Слушаем! – сказал Кириллыч, оседлав стул.
Кстати, вода в реке была чистейшая, до самого дна просматривалась, до песка и камней с бахромой из водорослей. И в этой воде, лениво помахивая длинными гибкими хвостами, висели огромные рыбины, повернув заостренные морды против течения. Иногда они распахивали зубастые пасти и схлопывали их, глотая то, что приносила река. Или это были не рыбы?
Потом трасса пошла на подъем, и океан раскинулся еще шире, укатываясь до самого горизонта. Вода была чистейшей, обретая тот цвет, который редко встретишь на Земле – зеленовато-берилловый с желтым отливом. А у самого берега, там, где мелко, волны и вовсе походили на лимонад.
Кроны разрывчато смыкались далеко вверху, погружая все в приятный зеленоватый полумрак. Прямые и голые, стволы уходили строго по вертикали. Чудилось, что грузовик едет по бесконечному залу иноземного дворца, змейкой крутясь среди высоченных колоннад.
…Я лежал в зальце Цитадели, на овальной кушетке, глядел в смутно видимый потолок, молчалив и недвижим, а в бедной моей голове крутились вихри мыслей. Настоящие торнадо мыслей. Целая мысленная буря.
– Прости, – сказал я, малость осмелев, – а как мне к тебе обращаться? А то как-то невежливо с моей стороны…