– Да, – размышлял вслух Сыч, – за четыре тысячи монет не то, что пятерых людишек, даже больше зарежешь…
Максимилиан не ответил, он знал, что с господином тот пойдёт, кого он с собой позовёт.
– Меня? – Смеялся Сыч. – Так я, может, и не против был бы навертеть ей затычек. – Вдруг он стал серьёзен. – Только вот есть тут человек, который из вашей Вильмы сам затычку сделает, когда найдёт её.
– Это пекарь Кирхер? – Спросил у неё Волков.
Кавалер был готов к этому вопросу, он опять поднял руку и, повернувшись, кивнул ротмистру Брюнхвальду, всё ещё стоявшему у входа. Тот тоже сделал знак. Тут же в проходе появился закованный в кандалы человек. Звякая по полу цепями, кланяясь на каждом шагу и озираясь, в залу вошёл Михель Кнофф, привратник приюта для скорбных жён. За ним, ведя его как пса на верёвке, шёл Фриц Ламме. Фриц вывел привратника перед столами, туда, где сидели городские советники.
– Резать-то оно конечно… Да, вот я что подумал, – Фриц Ламме помолчал,– А может съездим в приют, поглядим, может там она, вдруг повезёт нам. Вдруг там её застанем. А этого резать всегда успеем, куда он денется.