Он выскочил из покоев старухи весь белый от волнения, сердце едва не разрывалось. Встал у стены, стянул с головы берет, стал им на себя воздух гнать, словно веером. Никогда в жизни он страха такого не испытывал. Казалось бы, чего бояться старуху, что и встать не может, и говорить не способна, а она на него такого ужаса нагнала, что живот ему скрутило, как от дурной еды. А шлюха и воровка Рози, что была тут же, скалилась, видя его состояние, шептал что-то своей спутнице, такой же воровке и шлюхе. И они над ним потешались. И не прятали потеху свою. Но ему было не до них. Он едва дышать начал. Едва сердце стучать стало.