– Пойдёмте, барон, – сказал Волков, – она больше не оживёт.
И вроде как телом своим роскошным к нему подалась, войти, наверное, хотела.
Волков одним движением смахнул золото со стола себе в кошель.
Досадно, что его люди оказались дрянью и разбежались как трусы, но такое он пережил бы. Но вот как подумал он, что с такими вестями ему придётся ехать в приют, к старухе Кримхильде, так руки его стали трястись по-настоящему. Так, что стакан о зубы бился, из которого он вина выпить решил.
– Да вы сами кавалер, – засмеялся барон, – ваша жадность или ваше честолюбие. Кто-то из них. Вы же жадный, кавалер, жадный.
Женщина не ответила, кряхтела только, так как руки ей верёвка выламывала.