Бургомистр и его спутник вздыхали, но кланялись низко. Кто ж захочет перечить Святому Трибуналу.
– Беги на базар, лентяй, хоть хлеба с молоком купи, а одежду я сам экселенцу подам,– распоряжался Сыч.
– Шлюшка Вильмы покойницы, не помните её, госпожа?– Отвечала Ульрика.– Тут её встретила, хромоногий её пригрел, как Вильма умерла. Она ему служит.
– Чего? – Волков едва ли не подпрыгнул на лавке. – Что? Как повременить? Вы там в своём уме?
Вернулся и рассказал о неприятном деле святым отцам, рассказал всё, как было, кроме того, что оставил сегодня Магду Липке с Сычом и его помощниками, оставил умышленно, в назидание. И о том рассказал, что дело с наветом решено, писарь и три бабы виноваты, сам писарь и деве бабы вину полностью признали, а одна, зачинщица, злобствует, и вины нет признаёт.
– Господин, не надобно вам сюда, тут приют бабий, тут мужчинам недозволенно. Тут почитай монастырь.