– Да почём мне знать, тощая, какая-то, голая, с горлом разрезанным.
Когда Волков и фон Вайгель еще рассказывали друг другу где, когда, и с кем служили, бургомистр уже собирался ложиться. Но тут лакей доложил, что письмо принесли. И он затрепетал сердцем. Некогда он так же получал такие поздние письма. И теперь всё время ждал их. Ждал с нетерпением. Он взял письмо, что принёс ему лакей, и с радостью узнал на нём дорогой почерк. Почерк был плох, буквы разные, словно писал ученик. Линии строк не выдержаны. Да и ошибки в словах бросались в глаза. Но ничто это не волновало бургомистра.
Кавалер не рассчитывал на поросёнка, у него был этот чёртов пост, попы даже не пригласили его за стол, чтобы не смущать. А поросёнок был очень аппетитный. Волков сидел над тарелкой проса на постном масле, и всё, что мог себе позволить, так это пиво.
– Или не нравится вам Бьянка, – с притворным удивлением говорила Ульрика, все трогая и трогая эти чёрные, соблазнительные волоски на теле смуглой красавицы.
– То раньше было,– говорил Ёган, вдруг спокойно,– а теперь никакой он не хряк, лежит, не ест второй день, в память не приходит.
– Вот-вот, – кивал Волков, который постничал уже не первый день. – И что лошадей распрягать?