Фон Гевен помрачнел, он и вправду не мог вспомнить, когда ужасная старуха хоть раз ошибалась.
– Мятеж устроить хотите? На рыцаря божьего, на хранителя Святого Трибунала руку подняли? Ложью добрых людей поругали, в подлости осквернения их обвинив.
Бургомистр и кавалер уставились на него в ожидании.
Два солдата, те, что были помощниками у Сыча, уже скинули рубахи, стояли босые, только в одних портках.
– Я так думаю, она уже и не девица, от неё авось не убудет, ежли я попользуюсь, – продолжал Сыч.
Он вышел из почты, где толстый почтмейстер опять ему сообщил, что для кавалера Фолкофа писем нет, и легко запрыгнул на коня. Взял поводья и стал уже поворачиваться, чтобы ехать в трактир где завтракал кавалер, да не поехал, не дал коню шпор, а наоборот притормозил его.