Люди расступались, пропуская их к ратуше. И они до неё добрались. Максимилиан спрыгнул первый, предал штандарт отцу, а сам помог кавалеру слезть с коня. Волков размялся, словно ехал много часов. Признаться, он волновался. Но оттягивать дело не собирался: дал знак. И всё началось.
– Скажу, – неожиданно произнесла Эльза, – а если сыщем ваш меч, вы меня в приют не отправите?
– Ей. Отдавал Анхен серебро, а уж та сама решала, что и куда.
– Чего хотят?– Без тени волнения спросил кавалер.
Они стояли на улице, слава Богу, никто к ним не подходил, и никто не мог слышать их разговора, иначе кавалер сгорел бы со стыда. Волков уже и забыл, когда его вот так отчитывали. Обиднее всего, что монах имел право ему это высказывать, но уж больно хороша вдова оказалась. Впрочем, он за три недели изголодался по женскому телу так, что и менее привлекательная женщина могла его соблазнить.
– Говори, чтобы писари слышали тебя, кто тебя подбил на клевету?