– Чёрный Маер, это который из банды Спесивого Ганса, – догадался Максимилиан.
И так хорошо её крик слышно было, что вся площадь глазами искала того, кто ведьму от верёвки не уберёг.
– Да, добрый господин, это я. – Медленно произнесла женщина. – Но что же вам нужно от меня?
– Вот, глядите, вот! Жертвовал я двенадцать монет на приют для скорбных жён, а вот, – он опять листал страницы и снова совал их под нос кавалеру, – вот, покрыл крышу собору Святой Елены, она старая была – сорок семь талеров. Спросите настоятеля отца Томаса, он мне до сих пор благодарен. А вот, смотрите, каждый год даю на богадельню для стариков, по девять талеров каждый год, отец Отий и монахини – все свидетели, спросите у них, послушаете, я не плохой человек, а вот…
– Ложилась ведь, да? – Продолжал Сыч. – Вильма, видать, мужиков-то не привечает? Ну, чего молчишь-то?
– А если говорить буду, что со мной делать будете? – Спрашивала девка, вроде как, успокаиваясь, вроде понимая, что рассказывать придётся.