И поехали к своей гостинице, и день только начинался.
Максимилиан тянул шею чтобы всё слышать, внимательно слушал взрослых мужиков которые уже жить и без кавалера собирались. Он сам мог и к отцу вернуться. Но разве этого он хотел?
Что-то было не так тут, как-то всё не вязалось. Волков даже встал, он не мог понять, что именно не так, но чувствовал, что пекарь не врёт, но не думал, как Сыч, что он ошибается. Пошёл к двери, захромал. Сыч пошёл за ним.
– Всё сделал, как вы просили, теперь эта паскуда, нас до гробовой доски не забудет, – ухмылялся Фриц Ламме.– Мы её по очереди в зад имели, рот ей завязали, чтобы не орала, так она выть стала и глаза таращила так, что они чуть не вывалились, она едва не обделалась, от натуги, а мы от смеха чуть не померли…
Максимилиан снял болт с ложа, спустил тетиву. Волков слез с коня и пошёл в нищий дом.
– Я уже распорядился. – Отвечал Максимилиан.