– Я сам видел, как он ведьме одной в пасть раскалённые кочергу совал, так у той губы да язык жарились, а вонь стояла в каморе пыточной жуткая. Хоть беги. И жарил он её пока она не сдохла. Он и с тобой так поступит, ему тебя не жаль. Он ведьм не жалует. Так что ты со мной говори, не дожидайся, пока он спрашивать начнёт.
Старуху все бросили. Видно, как уехала Анхен, так и весь порядок в приюте рухнул. Та, о ком ещё вчера говорили с придыханием, сейчас валялась на полу рядом с кроватью, чепец закрывал её лицо, и рубаха её была мокра.
Волков поехал в трактир, в телеге туда же поехали и святые отцы. Ёган, брат Ипполит и Максимилиан ехали с кавалером. Сыч остался на площади, обещал скоро быть, а Брюнхвальд исчез ещё до того как Магде Липке отрезали язык. Кавалер так увлёкся действием, что не заметил, как исчез ротмистр. Но кавалер знал, куда тот делся. Потому что с площади исчезла и вдова Вайс.
– Мы тебе не псы, – крикнул один из тех, кого Волков видел вчера в кузне. – Не смей говорить нам так, мы люди честные, наша гильдия на всю реку славна!
– Скажи, как нарекли тебя отец с матерью.
– Ничего здесь не творилось, – снова кричал кто-то, – мы тут жили, и всё было прекрасно, пока ты тут не появился.