– Видишь?– С каким-то злорадством спрашивал кавалер у слуги.
Так и поехали он и все его люди обратно на постоялый двор. И ехали они гордо. Хоть было и безветренно, но Максимилиан чуть наклонял древко, чтобы все видели штандарт кавалера, запомнили его.
– Ну, так что, молодой господин, возьмёте от Бьянки вот эту плату?
– Дочь моя, пред Святым Трибуналом ты должна стоять, как и перед Господом нашим будешь стоять, ничем не прикрыта. В том не будет тебе укора, коли ты станешь нага здесь.
– Отвечай, мерзавец, где мой сын? Отвечай! Ты, благородное отродье, испражнение собачье. Говори, где мой сын.
– Чего они там? – Щурился Брюнхвальд, стоя на носу баркаса сразу за Сычом.