– Не знаю, – задумчиво говорила она, – может, госпожа Рутт?
– А если кнута получит, может, вспомнит, – предположил кавалер.
Максимилиан тут же нашёл что-то, запалил. В лачуге стало светло. Тяжело дыша и матерясь, Сыч и сержант всё-таки скрутили человеку руки.
– Как получили ваше письмо, так сразу засобирались, думаем, уж кавалер врать не будет. Ведьмы будут.
Максимилиан ушёл, ни слова не сказав. А Волков на грязи, на льду, да под дождём стоять не хотел, вернулся в тёплый трактир, ждать пока отец Иона закончит свои утренние дела.
Кавалер встал с кровати, взял у Сыча палку, взвесил её в руке и остался ей доволен. Ни сказав не слова, он врезал Сычу, да так крепко и скоро, что тот и увернуться не успел.