В какой-то момент Трамп спрашивает у Захарченко: «Бать, можно, я ему в ногу выстрелю, если это продолжится?» Тот говорит: а выстрели.
Повисла секундная пауза: никто не знал, стоит ли смеяться, — но Батя, уходя, хохотнул первым, — и тут же разом все вокруг стола захохотали тоже, — ну и расслабились, зашумели; потом, позже, когда он уехал, — подходили ко мне и будто оправдывались: «Никто и подумать не мог, что Глава вот так запросто явится ночью — мы потеряли дар речи, Захар, прости».
— Будет наступление — вернусь. Но сидеть в окопе, да хоть даже и в «Пушкине», пока здесь обживаются нелюди, о которых Батя иначе как через мать-перемать не вспоминал, — не смогу. Да они мне и не дадут.
Кавказские люди начали угощать своих новых друзей. Они это умеют.
— Кубань там… — начал Злой и тут же сбился, — …как его?
Бойцы окружили меня — и пошла обычная песня, как всегда на новых позициях: укрепить бы блиндажи, а леса нет, будет дождь — в окопах грязи намесим по пояс, поддоны бы заранее заготовить, б/к дали сегодня — по три магазина, а ночью вчера знаете что было, гранат — по две, броников у половины нет, с касками та же херня… Сигарет — и тех выдали по пачке на трёх человек!