«Брат, — с почти мурлыкающим удовольствием в голосе говорил Тайсон, озираясь в коридоре домика, — да я в тюрьме сидел, я знаю, что где прячется».
— Так, лисица, — засмеялся я на Кубань, — отставить.
Однажды я уже говорил, что правда — это как запомнилось.
…На Хаски собралось столько, сколько здесь никогда и не было, наверное. Сверху всё это напоминало большой, поставленный вертикально коробок спичек с задранной упаковкой: сотни коричневых головёнок, одна к другой, — и уже стремятся выпростать хотя бы одну руку, чтоб ей помахать: «Хас-ки! Хас-ки! Хас-ки!».
Они бы, конечно, вынесли нас из Троицкого, и всё Троицкое раскатали бы.
Как среди сонма неотличимых возможно стать заметным, первым, воспарившим посреди этого картавого паноптикума, этой выставки живорождённых мутантов, объясняющихся взмахами пятипалых, сросшихся перепонками конечностей?