И Ташкент, и Трамп были действующими офицерами и руководили собственными воинскими подразделениями.
Потом меня, первого, вызвали к микрофону, я произнёс речь в стиле «I have a dream» — в сущности, никакого дела до Малороссии мне не было, но то, что мы (на словах) перенесли столицу из Киева в Донецк, меня забавляло.
С хера ли он пришёл, этот Басаев? Он там жил.
Недолго думая я объявил об этом вслух, — кажется, мы не просидели тут и двадцати минут, дольше ехали сюда; меня моляще ухватил за рукав кто-то из моих дворняжьих товарищей — зашептал на ухо: «Эмир рассказывает о своём детстве, о своей юности, о своих драках, — мы никогда его не видели таким, он никогда про это не говорил… Ты понимаешь, что происходит? Не уезжай, брат! Он же ради тебя всё!..» — «…не, я поеду!» — мотнул я головой.
Злой впереди отлично управлялся по-пластунски, я, ленясь, встал на карачки — но тут же услышал явственный свист над своей бритой в области черепа и небритой в области скул, челюстей, подбородка головой, не очень надёжно спрятанной под шлем; и пал на живот, и лизнул землю.
— Кто у вас разведчик? — спросил дед совсем неприветливо.