Только подумал: как он раздобыл в три часа ночи её российский телефон? Этого номера ни у кого здесь, в Донецке, не было.
Этим своим «ты» он меня порядком уже бесил; но что было — то было: Томич выдержал те экзамены, которые должен был выдержать; а что он пьяный явился — ну, с кем не бывает.
— У нас на столько не сажают, у нас правовое государство, — сказал я, с хрустом потянувшись, голосом махновского атамана, пойманного на расстреле комиссара и уверенного в том, что ему ничего за это не будет.
А вы говорите. Страна с такими спецслужбами не пропадёт.
А я не знаю кто: не представились. Но они и не представлялись никогда: набирали с одного и того же стационарного телефона в его доме — кроме лички, никто с него звонить не мог.
Помчались к штабу, — у кухни, по пути, тормознули, взметнув пыль: «Э! товарищи женщины! — поварихами у нас служили сердечные и волевые молодухи. — Мясо привезли!». Ещё через минуту я был в штабе.