Те вещи, что были сейчас самыми главными для меня, — казались ли они столь же важными там, в поднебесье?
Открыл к ним дверь: дайте, говорю, кофе, и ещё покурить.
(Своего телефона у него никогда не было. Я знал за ним эту привычку и немного завидовал. Тоже к такому приду однажды.)
Если долго, как в детстве, думать о каких-то совершенно банальных, обыденных, ежедневных вещах — то однажды представление о них становится одновременно и прозрачным, и каким-то словно удушливым, — и возникает ощущение, что вот-вот ты поймёшь что-то ужасно важное.
— У них очень плохой французский, — ещё послушал и добавил бесстрастно: — Если это вообще французский.
Так и сказал: «Волшебно». Другой бы малоцензурным словом определил ощущения, но Граф ругался мало.