— Все здесь, — продолжил, как заказывали, — ждут, что однажды придёт Россия. Россия придёт — и будет порядок, мир. Но Россия так не приходит. Её ждут в одном виде — а приходит она в другом, иначе. Она приходит как асфальтоукладчик. Она приходит как мясорубка. Она жрёт всё и даже костями не плюётся: выдаёт чистый фарш.
Не прошло и десяти минут, как рация, которую держал один из сопровождавших длинного бойцов, ожила.
Я вдруг вспомнил, что не вырубил свой мобильный, — старею, дурею, — по нему можно навести прилёт прямо в самое темечко, — и полез за ним в карман.
— Может, всё-таки съездите на конференцию, Захар? Принимающая сторона очень ждёт, билеты вам купят. Женеву посмотрите. Окрестности. Они очень просят, правда.
Я прятался от «Града» — небесная доставка «Града» занимает четырнадцать секунд, можно успеть заныкаться, если есть куда. Мне было куда. Я переживал миномётные обстрелы: тоже неприятно, цепенеешь весь, тупеешь; но пережил: главное, чтоб не 120-й на голову.