Но когда стреляют именно по тебе, из чего угодно, — всякий раз возникают особенные чувства, почти праздничные: вот, снизошли, разглядели, вот я танцую в прицеле, что ему в моём теле, что ему… в моём теле…
Личка вырыла во дворе укрытие, заложила досками, парой бревён, накрыли плёнкой, сверху уложили мешками с песком: получилось что надо.
— И я тоже хочу отдохнуть, — вдруг вступила жена. — Я отвезу Захара в аэропорт? А Егора ты заберёшь.
Граф сдвинул в багажнике «эрдэшки», вещи, развернул клеёнку — у нас при себе имелась. Забросили козу.
Самое удивительное, что Злой успел крутануться в Луганске и открыть там свою мойку, — в семнадцать лет! — ему капали понемногу деньги, он вообще мог не воевать, а только ходить из клуба в клуб и подмигивать там, кому надо подмигивать.
Меня спросили: а что Москва? Как посмотрит Москва?