— Они там в Киеве думают, что убили, и теперь будет им проще. Но могут прийти другие. Жестокие. Не такие, как Батя. Совсем беспощадные.
На второй раз, когда меня отвели за угол и сообщили про наступление, — я поверил меньше; но мы всё равно закупились — с не меньшим тщанием и удовольствием.
Он верил, что я могу поговорить. Как тогда, в самом начале: «Заступись за нас?»
«Кажется, что-то будет», — подумал я спокойно, с некоторым, совсем не трагическим предчувствием, и вышел покурить на улицу — хотя Казак дымил в помещении и мне предложил следовать его примеру.
Ракета ушла за пределы видимости и жахнула, грохнула, грянула где-то там, вне пределов видимости.
Берётся один элементарный факт — и на него накручиваются километры трактовок, обоснований, допущений, интерпретаций… В моём случае все они — подчёркиваю, все, повторяю, все, — были лживыми.