Директор был с женой. Жена его была бесподобна и необычайно приветлива ко мне. Она поздоровалась со мной, словно мы давние приятели, — хотя никакими приятелями мы не были, я видел её первый раз в жизни. У неё была чудесная гривка чёрных кудрявых волос, смуглая кожа, маленькие зубки и удивительно красивый, улыбающийся рот. Она была совсем не похожа на русскую, но при этом определённо была русской.
Зачем ты объел ему всё лицо, папа? Кто его теперь узнает?..
Ну, ладно, не бомбят, уже отбомбили, — заходят в город. Мне куда деваться? Заскочить к ним, сказать: садитесь в машину и вон из города, пока можно выехать!
Мы сели пообедать в «Пушкин» — мимо проходил Саша Казак (он всё время проходил так, что кажется — пробегает), — заметил, встал как вкопанный, догадался, кто это, что за табор со мной, — забежал к нам и шёпотом: «Вы здесь будете? Никуда не уходите!»
Я вы́носил свой закон, простой до такой степени, что даже скучный: делать своё дело, не красть, не совершать подлости, не злословить.