— Назад к театру. Лучше нам пойти по другой дороге.
— Если бы только вещи, — усмехнулась мать. — Ты ведь наверняка захочешь еще и покопаться в моей голове. Эмоции какие-нибудь подправить, или чувства. А мне этого не нужно.
— Ты такая красивая, — теперь в его глазах сверкали звезды. — Такая светлая, нежная. Больше всего на свете хочу прижать тебя к себе и никогда никуда не отпускать. Только я-то тебе не нужен, верно? И мне совершенно не понятно почему. Что именно во мне не так? Хотя… Во мне всё не так, да? Я ведь грубый, жесткий, деспотичный. Тираню собственных детей, и вообще — страшный самодур.
Дочь бросила на меня хитрый взгляд и согласно закивала головой.
Он говорил, явно повторяя чьи-то слова, а его голос, тон, выражение лица буквально сочились ядовитым сарказмом.
— Честно говоря, Лутор не посвящал меня в подробности судебного процесса. Он сказал, что на свет была вывалена куча грязного белья и копаться в ней оказалось гадко и мерзко.