Государь отвернулся и, помолчав несколько минут, видимо справляясь с гневом, нехотя кивнул.
Горыня отдал приветствие образу Перуна и стал подниматься по широким гранитным ступеням вверх. Нога болела всё сильнее, но сегодня это не имело никакого значения.
Не сразу, но со временем Горыня оценил, что у всех предприятий, где он был занят как специалист, были свои начальники и инженеры. Ему не приходилось вникать в снабжение, кадры и тысячи важных и нужных вещей, что сильно экономило его время, позволяя заниматься тем, что нужно в данный момент. И не начальству, а именно для дела, как он его понимал.
Мытищинская фабрика могла делать и втрое больше, но пока всё упиралось не только в двигатели, но и в обученных пилотов.
Здесь нашлось место и для груд золотых монет уже давно ушедших империй, и для украшений, и для драгоценного оружия. Но, конечно, больше всего было обезличенных золотых слитков. В одну унцию, пять, десять, пятьдесят и сто, с символом ордена – скрещёнными дорожными посохами, девизом «Всё во славу Твою» и цифрами с весом слитка на обратной стороне.
– Ну, можно сказать и так. – Горыня усмехнулся. – В самом начале службы была небольшая заварушка у крепости Отрадная, но на большую кавказскую войну я уже не попал.