Мытищинская фабрика могла делать и втрое больше, но пока всё упиралось не только в двигатели, но и в обученных пилотов.
Здесь нашлось место и для груд золотых монет уже давно ушедших империй, и для украшений, и для драгоценного оружия. Но, конечно, больше всего было обезличенных золотых слитков. В одну унцию, пять, десять, пятьдесят и сто, с символом ордена – скрещёнными дорожными посохами, девизом «Всё во славу Твою» и цифрами с весом слитка на обратной стороне.
– Ну, можно сказать и так. – Горыня усмехнулся. – В самом начале службы была небольшая заварушка у крепости Отрадная, но на большую кавказскую войну я уже не попал.
Пиры и балы Горыня не любил, но тут был совсем особый случай, так как жёны, находившиеся здесь же, непременно желали посетить губернатора, к каковому визиту княжич прилагался в виде статусного аксессуара.
– Боюсь, они ещё понадобятся. – Горыня вдохнул аромат и глотнул из чашки. – Дело ещё не окончено. Армия в сто тысяч отборных воинов-орлов и воинов-ягуаров прольёт много крови.
– Горыня, беда. – Ворвавшийся в шатёр Дубыня, не утруждая себя этикетом, подхватил стоявший у входа автомат и кинул его побратиму. – Колдуны кромешных тварей поднимают.