– О, снова подушный не заплатили, – услышал я голос брата Сеговия, и в поле моего зрения вплыл вкопанный у обочины деревянный столб, старый и рассохшийся. К нему были прикованы трое – две простоволосые женщины, молодая и постарше, и мужчина с морщинистым лицом. Все одеты в заношенные дерюги, в буквальном смысле мешки с дырками – для конечностей и головы. Прикованы все за руки так, что нельзя присесть – только стоять или обвиснуть на столбе. Мужчина и женщина постарше не замечали нас, визгливо ругались, спорили, обменивались оскорблениями, стонали и плакали. Женщина помладше обвисла на столбе, я видел, как покраснели кисти ее рук, стиснутые толстыми ржавыми кандалами. Но мой взгляд она ощутила – глаза приоткрылись, посмотрели на меня, пересохшие искусанные губы что-то немо сказали. Мой проклятый мужской шовинизм отметил, что вижу перед собой девушку, и если отмыть ее со всех сторон тщательно, стереть копоть с лица да накрасить – будет не просто девушка, а красавица. Она снова что-то выговорила, огромные глаза моляще уставились на меня.