Он отошел, пробарабанил пальцами по столу. Взглянул на меня с задумчивым прищуром.
Шел бы ты, морда. Не скажу. И так и так помирать.
– На какие высоты? Давайте говорить конкретно – на какие именно высоты вы меня вознесете? Потому что я сам, например, своей личной персоной, могу встать на стул – вот! – Он встал на скрипучий рассохшийся стул и уперся лысой макушкой в кирпичный свод. – А могу, если захочу, подняться даже в самую высокую башню Варлойна, хотя меня туда и не пустят, но деньги, они, знаете ли, открывают любые двери. А если дела наши не завершатся успехом, меня лично поднимут на высоту виселицы!
Барон все ходил вдоль подоконника, сжимая и разжимая правый кулак.
Из центральной части храма вдруг начали быстро наползать клубы белесого дыма.
– Я могу прозревать будущее, и будущее таково: если к власти придет Аран Торнхелл, собственно Торнхелл, а не ты, Санкструм падет за полгода, тогда как с тобою у Империи есть… есть возможность спасения. Если к власти придет Торнхелл, а он глуп, златолюбив, склонен к бессмысленной жестокости, то Санкструм растащат на части, расклюют хладный труп Империи. Вороны! Вороны!