«Не обижайся, – я почесала дивное создание за ухом. – Ты все равно нравишься мне больше. Но доктор тоже хороший. И обычно не ест цветочки. А то, что я с ним говорила… Мы только у тебя и можем поговорить. У меня неприятие целительской магии, а он всегда… Из-за миссис Кингслей. Ты же знаешь миссис Кингслей? Можешь ей помочь?»
– Это важно, правда. Что я тогда говорила?
– Даже не пыталась. Хотя я не вижу отклонений.
– Что понимаете? – уточнил боевик, заметив мою гримасу.
– Неужели? И вам неизвестно, отчего смотритель музея-бестиария разбудил меня телефонным звонком в третьем часу ночи? И кому я обязан счастьем через полчаса после этого лицезреть под своими окнами ожившее чучело василиска, трех горгулий, давно мумифицированных, но почему-то не утративших способности к передвижению, и не уступающий им в подвижности скелет плотоядной коровы?
Слов не хватило бы, чтобы рассказать о далеких звездах в темных глазах, о тысяче запахов, сплетшихся между собой, но не смешавшихся, и разливающейся по телу неге…