– Да как тебе сказать, Мелентий… думал, нельзя ли здесь школу для девочек устроить.
– Не простят меня, – замотал головой Телятевский, – точно знаю.
– Встань, – поморщился я, – или тебе неведомо, что не люблю я такого?
– Не могу поверить, что вы можете быть столь жестоки, ваше высочество, – лепетала она, и неподдельное горе могло бы растопить, наверное, даже каменное сердце. – Неужели вы не могли предупредить…
– Ничто, государь, вот отобьем ляхов, тогда и прихворнуть можно будет… – начал было отвечать князь и вдруг покачнулся.
Не успел боярин договорить эти слова, как с другой стороны лагеря что-то бабахнуло. Взрыв был не слишком сильный, однако за ним последовал другой, а затем началась заполошная стрельба, перемежаемая паническими криками, яростными воплями и тому подобной какофонией. Потом выяснилось, что коварные московиты, ухитрившись подобраться к са́мому польско-литовскому лагерю, вырезали часовых и подорвали пару фугасов, заложенных прямо под возы. Пока переполошенные взрывами жолнежи и шляхтичи пытались понять, что происходит, и готовились отбивать нежданное нападение, устроивших это лазутчиков и след простыл.