За типом следовал другой, главной чертой которого была откровенная невыразительность. Пожалуй, здесь не обошлось без толики магии, ибо сколь ни пыталась я разглядеть хотя бы черты лица, не получалось. Напротив, лицо это все больше расплывалось, пока не превратилось в серое пятно.
– Ну и зря, – новый чих и вздох,тарелка с овсянкой, сползшая к краю стола. А между прочим, сервиз исторический,изготовленный по особому заказу моей прапрабабки… в теории небьющийся, но вдруг да чары за столько лет развеялись?
…которые заодно помогут оправдаться несчастной Гертруде.
И кажется, он действительно чувствовал себя виноватым. Правда, не настолько, чтобы поделиться кровью. Кап-кап… дождик идет. Алый-алый. Нарядный. Я закажу себе новое платье,из шелка темно-винного цвета… и к нему гранатовый гарнитур. Или рубиновый? Думать об украшениях… думать… об украшениях… безголовые блондинки только о них и думают. К гранатам… кроваво-красным гранатам…
– Что ты себе позволяешь?! – рявкнул он, бросaясь едва ли не под колеса. Это хорошо, что у меня реакция отменная, а то пришлось бы возвращаться теперь к мейстеру Виннерхоpфу с его маниакальным желанием покопаться в моих внутренностях.