Правду. И ничего кроме правды. Только нам ее здесь не расскажут…
Меня мучил тот же вопрос, но его я оставила при себе. Следующее имя. Некий Конрад Бруттельшнайдер. Не знакома… вернее, скорее всего знакомство это носило характер случайный, а потому не запомнилось.
Только понимание – это одно, а ненависть – другое. Эмоции иррациональны. И Монк поднялся. Он шел медленно, как-то неловко двигая руками и ногами, будто бы не сам даже, но кто-то свыше привязал к конечностям нелепого этого человека веревочки и теперь старательно весьма, пусть и без должного опыта, управлял этакою презабавною игрушкой.
– Это… старуха… его жена… она принесла зелье… – он замолчал, пытаясь справиться с новым порывом рвоты.
– Поэтому постарайся не уходить далеко от… скажем так, центра…
– Не нравлюсь? – спросила она как-то, заметив его удивленный взгляд. – Старуха.