– Это… – Диттер оглянулся на меня, явно ища поддержку.
– Стой, – неожиданная мысль заставила задержаться. – Сколько ты проработала в доме, прежде чем старик тебе юбку задрал?
– А может, она все-таки лич? – поинтересовался Мортимер, и в тетушкиных мутных очаx вспыхнула надежда. Но ее я пригасила, скрутив красивый кукиш.
Старуха выпутается. И он прекрасно это знает, оттого и злится, а ещё устал зверски. Вон, глаза трет, зевает… это мне сон без надобности, а люди, они куда слабее. На обратной дороге Диттер заснул. Съехал, свернулся на сиденье калачиком… такой беззащитный, что просто прелесть какая… я не удержалась и погладила дознавателя по волосам. Устал, бедолага. И… Будить его – преступление, а потому я свернула на Мильгертштрассе, а оттуда – на Кожевенный переулок, теперь, правда, более известный как веселая улочка. Мимо древней пожарной станции, где ныне разместилась больница для бедных, и на старую дорогу.
– Чем же? – поинтересовался Диттер, сдвигая охапку органзы в стороночку. – Простите… нога ноет невыносимо.
– И чего он хочет? – я обошла этого самоуверенного типчика по кругу.