– Что ему нужно? – вопрос озвучил Диттер. И вино мое отнял. Нехорошо, однако.
– Знаешь, – Вильгельм шмыгнул покрасневшим носом и спрятал руки в подмышки. – Откуда у меня ощущение, что это она старший дознаватель, а не я?
В коридоре воздух отличался особой затхлостью. Вязкое тяжелое марево. Узкий проход, затянутый паутиной… пауки, выросшие до немалых размеров. Что-то шмыгнуло под ногами и благоразумно убралось. Как ни странно, видела я, несмотря на отсутствие света, неплохо. И камни, и следы на них… пауков. Мох. Белый лоскут одежды, приклеившийся к стене… поневоле навевает мысли о прекрасной девственнице, которую вели сим путем, дабы использовать в запретном ритуале. Путь свернул. Никогда не могла понять, чем руководствовался человек, его строивший. Повороты были небольшими, будто коридор натыкался на препятствие, обойти которое не был способен,и сворачивал, чтобы потом восстановиться в прежнем своем течении.
– Сам ломай, – Вильгельм поднял шарфик. – Я болею… мне плохо…
А что, у людей скорбь по-разному проявляется.
Вот так сюрприз. А мне казалось, что дядюшка мой обыкновенный человек. Диттер складывал листы, прижимая их ониксовым шаром. Так и дед делал, утверждая, что на большее этот булыжник, подаренный ему градоправителем, не годен.