– Убогость, дорогой, убогость… что в жилье, что с женщинами… и вот скажи мне, пожалуйста, что тебя не устраивало?
Всяк ведь знает, что чужаки – смутьяны. И вообще… Она подняла лорнет и сделала шаг назад. А вот тетушка Нинелия, та напротив, потянулась, вперившись взглядом. И чую, ощупывает бедолагу, отмечая и потрепанную одежонку его – такую в нашем городе не каждый бродяга примерить согласиться, и ботинки со сбитыми носами, и, главное, уродливейшего вида кофр на колесиках. Колесики продавили ковер, а ботинки оставили следы на паркете.
– Боюсь… я больше не могу доверять архивам.
…с другой стороны убить кого-то не так просто…
На сей раз ее нагота не произвела того завораживающего впечатления, что обычно. Да и… сама Агна была по-прежнему совершенна, но совершенство это угнетало.
– Зачем вы явились? – повторил он свой вопрос. – И не стоит лгать… в смерти Патрика нет ничего… такого, что привлекло бы внимание инквизиции. Обыкновенное…