– Это вишлесская гибкая трость, – кажется, мое молчание было воспринято вовсе не как согласие. – Я думал,их почти не осталось после мятежа углежогов…
– Действительно, никакой… она просто пыталась спастись, верно? Не стать очередным воплощением богини, которое должны были принести в жертву… но ее предали. Сначала бабуля, которой нужна была лишь информация, а потом и родной брат… не стоит верить людям, верно?
– Он испугался… когда всех зачистили… думаю,испугался крепко… – как ни странно, но меня слушали. Вильгельм не переставал жевать, Диттер гонял по тарелке одинокую горошинку, Монк же просто сидел. Но слушали все.
– Я просто проявляю оправданное благоразумие, – Адлар пьет портвейн из горлышка. Я держу вторую бутылку. Мы все слегка пьяны, но не настолько, чтобы потерять память.
Так вот… Марта этая на Острова, баили, не больно-то хотела… оставить тут? Как ее оставишь, когда у ней в голове кружки эти… спир… спар… ага, вот точно, спиратические… бывало, сказывали, она одежу скидывала… ага, всю… и исподнее тоже, свечу брала и ходила по дому, песни выла… искала места какие-то там особливые… или вот сношалась с конюхом… откудова… Да сам он и сказывaл. Не, парень молодой, но не брехливый, раз говорит, что охаживал хозяйскую дочку, так оно и было… сперва-то боялся, что, стало быть, после погонит, а то и похужей чего. Оно-то как бывaет? Сперва девка на парня скочит, а после верещит на весь город, что ее снасильничали… но нет, эта сказала, что ей какие-то там вороты открыть надобно.
– Она его убива-а-ает! – этот голос ввинчивался в уши, заставляя пожалеть, что слух у меня стал куда острей прежнего.